Не противься… злу или злому?

24.09.2018. APCNEWS.RU.    Много в Евангелии призывов, которые непросто понять, а еще сложнее — применить в собственной жизни. И есть в Нагорной проповеди одно радикальное требование: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф 5:38–42).

Выполнить это очень трудно, поэтому уже древний толкователь Ориген настаивал: это надо понимать иносказательно. Он ссылался на то обстоятельство, что бьют по щеке обычно правой рукой и, стало быть, попадают по левой стороне лица. Значит, Христос как бы намекает: не понимайте этого буквально. И сегодня некоторые толкователи хотят уйти от этой проблемы, считая, что удар наносится тыльной стороной ладони — это не настоящий удар, а скорее жест презрения, сообщает Служба новостей APCNEWS.RU со ссылкой на сайт reshenie.vcc.ru.

Допустим, про пощечину — иносказательно. А как про рубашку? Как про поприще, то есть про милю, которую тебя заставляют куда-то проходить (так римские легионеры могли заставить местных жителей нести следом за ними их поклажу)? Как быть с просящими — к нам ведь постоянно обращаются с просьбами? И как, самое главное, быть с этим удивительным призывом не противиться злому? Может быть, его и понимать надо несколько иначе: не противьтесь злу? По-гречески сказано ἀντιστῆναι τῷ πονηρῷ, и в дательном падеже не видно, употреблен здесь мужской род (и тогда это кто-то злой) или средний (и тогда — зло вообще).

В свое время Л. Н. Толстой утверждал, что Христос вообще запретил всякое сопротивление злу. Например, в случае нападения врага воевать с ним не надо, он со временем уйдет сам. К сожалению, весь опыт XX века такой надежде противоречит.

Посмотрим на контекст этой заповеди. Мы видим, что Нагорная проповедь обращена к отдельным людям, и эта заповедь стоит в ряду прочих, описывающих отношения между людьми, более того — между членами христианской общины. Нагорная проповедь не требует оставлять безнаказанными преступников, бьющих людей по щекам или отнимающих у них одежду. Общество обязано противостоять насилию, будь то насилие внешнее (война) или внутреннее (преступность). Зато каждый отдельный человек может и не отстаивать своих личных прав и не мстить за их нарушение.

Но все равно остается вопрос: что имеется здесь в виду под «злым», или «злом», и что — под противлением ему? Что касается слова «зло», то о нем крайне мало говорится в Библии. Бытовая, повседневная религиозность обычно уделяет злу очень много внимания: нечистая сила, грехи и пороки занимают в ней огромное место. Это страшная опасность, и важно сберечься от ее воздействия: многочисленные табу, обереги от демонов, заклинания и ритуалы… Но ничего этого нет в Библии, хотя она много говорит о грехах и приводит списки запретных поступков (особенно много их в Ветхом Завете). Зло в ней занимает очень скромное место.

Когда Бог творит этот мир, то постоянным рефреном звучат слова «и увидел Бог, что это хорошо» (Быт 1:10 и др.). Но откуда же тогда взялось зло на этом свете? Хотя мы знаем ответ, но не из Книги Бытие: никакой истории о падших ангелах в ней нет. Змей-искуситель появляется там, где начинается история человека. Он предлагает Еве вкусить плодов с древа познания добра и зла — все выглядит так, словно никакого зла и не было бы в жизни человека, если бы Ева его не послушалась. И так оно на самом деле и есть: добро и зло — такая же пара, как день и ночь или море и суша. Иначе говоря, не всегда существовали оба эти понятия. Было время, когда мир был «хорош весьма», целиком и полностью, и в нем не было никакого зла, оно проникло в мир из-за сделанного человеком выбора.

Это один из важнейших библейских уроков, которые люди склонны забывать: не существует никакого изначального и всесильного зла, от которого мы могли бы оградить себя при помощи обрядов, молитв и амулетов. Зло есть понятие относительное, оно возникает там, где человек отказывается от добра, как тьма возникает только там, где нет света. И дальше в той же самой Книге Бытие мы всюду видим, что о зле можно говорить лишь в связи с поведением человека: «...помышление сердца человеческого — зло от юности его…» (Быт 8:21). Собственно, потому оказался необходим и Закон. «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло» (Втор 30:15) — то есть Закон упорядочивает понятия добра и зла так же, как ход небесных светил упорядочивает смену дня и ночи.

Кстати, и Закон постоянно подчеркивает этот межличностный характер зла: тот или иной грех есть «мерзость пред Господом» (напр., Втор 23:18). То есть грех не просто нарушение табу, это вред, причиненный отношениям между Богом и человеком или между человеком и его ближним.

Но слово «зло», конечно, может употребляться и в других значениях. Самые удивительные строки — в Книге пророка Исаии: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» (Ис 45:7). Синодальный перевод еще довольно гладок, а в оригинале там сказано не «произвожу бедствия», а буквально «творю зло» (בֹורֵא רָע), причем употреблен тот же самый глагол ברא, что и в истории о сотворении мира. По одной этой цитате можно было бы подумать, что добро и зло сотворены Господом. Но параллель «образую свет и творю тьму», которая явно отсылает нас к истории о сотворении мира, все объясняет: Господь, конечно же, не творил тьмы так, как Он сотворил свет. Тьма есть отсутствие света, и Господь, как Владыка этого мира, может сделать так, что тот или иной человек окажется во тьме. И «зло» в данном случае — это бедствие, которое приключается с человеком. Это, казалось бы, совсем другое значение этого слова, но на самом деле оно очень похоже на первое, на зло, которое человек творит по отношению к Богу или к другому человеку. Только здесь злом называется уже скорее реакция на изначальное зло, то повреждение, которое возникло в отношениях между Богом и людьми и которое имеет самые печальные последствия.

Очень интересна в этом отношении Книга пророка Ионы. Она, пожалуй, заслуживает того, чтобы назвать ее ветхозаветным трактатом о зле, только вместо скучных определений в ней даны живые и яркие рассказы. Слово רָעָה (зло) употреблено в ней девять раз (см.: Иона 1:2, 1:7, 1:8, 3:7, 3:8, 3:10, 4:1, 4:2, 4:6), но ни один перевод не может сохранить тут последовательности. Судите сами: жители города Ниневии творят злодеяния перед Богом, и за это Бог решает их покарать бедствиями. Возвестить их городу должен пророк Иона, но он бежит от своей миссии, и тогда корабль, на котором он плывет, попадает в злую бурю. Он все же проповедует ниневитянам, и тогда они раскаиваются в своих злодеяниях, и Господь отменяет бедствие. Иону же охватывает злость по этому поводу: как это они останутся безнаказанными? Тогда Господь ставит его самого в трудное положение: злой зной мучает его, и нет никакой защиты. Господь дает Ионе урок милосердия, а нам всем показывает, что такое на самом деле зло, откуда оно возникает, к чему приводит и как можно от него избавиться. И когда мы размышляем о евангельской заповеди, то пример Ионы, пожалуй, будет очень кстати: он ведь именно что боролся со злом, стремился его наказать, говорил с ним на одном языке... Господь взял и принял это зло на Себя, простил этих людей, а Иона не сразу готов был с этим согласиться.

Но что такое «противиться» в Нагорной проповеди, в пятой главе Евангелия от Матфея? Греческий глагол ἀντιστῆναι означает «противоборство, противостояние, часто военного или судебного характера». Судебный контекст задан стихами 25–26 той же главы: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта». Вот, собственно, и первый ответ на этот вопрос: не судись со злодеем, а то еще не известно, выйдешь ли ты сам с этого суда оправданным.

В Новом Завете этот глагол встречается еще несколько раз, в основном в значении активного противодействия: «А Елима волхв… противился им, стараясь отвратить проконсула от веры» (Деян 13:8). То есть не просто возражал, но активно боролся за свою идею. Потерпел поражение, как мы видим. Очень интересную параллель можно найти в Послании к Римлянам, где этот глагол использован целых три раза: «Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим 13:2). Подобные высказывания Павла не раз вызывали в истории вопросы: это что же, надо безропотно исполнять любые повеления властей? А если они расходятся с ясно выраженной в заповедях волей Божьей? Что же тогда христианские мученики отказывались принести жертву идолам по первому требованию законных властей? Но не противиться и не противостоять еще не значит во всем соглашаться. Мученики отказались выполнять требования своих правителей, но они не поднимали восстаний, не пытались эти власти свергнуть. Иными словами, они не боролись со злом методами зла, не старались победить дракона, чтобы самому стать драконом. К сожалению, далеко не всегда так это выглядело в истории христианства.

В Послании Иакова мы читаем слова, которые как будто противоречат евангельской заповеди: «Итак покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас» (Иак 4:7). Даже глагол там употреблен тот же самый, ἀντιστῆναι. Что же, Иаков советует нечто противоположное тому, чему учил Иисус? Ведь дьявол и есть самое высшее проявление зла, так что противостоять ему и значит противостоять злу в наивысшей степени.

На самом деле никакого здесь нет противоречия. Противодействовать можно именно что дьяволу, тому самому змею, который искушал Еву, — злому волевому началу. Вся христианская аскетика — попытка на практике исполнить это наставление Иакова. Но в Библии слово «зло», как мы уже выяснили, обозначает нечто из области межличностных отношений: это разрушение завета между Богом и людьми и все беды, которые из этого проистекают. Это не абсолютное зло, шепчущее тебе на ухо, а та беда, которая приходит к тебе от других людей или твоих собственных поступков.

Следовательно, мы можем предположить, что призыв Христа не противиться злому, означает никак не капитуляцию перед дьяволом, но отказ от борьбы со злом, в ходе которой сторона добра так легко прибегает к чужому оружию и в конце концов становится неотличима от другой стороны. Это отказ от вполне законного сопротивления насилию, проявленному в отношении лично тебя, и примеры с отданной рубашкой, пройденными двумя поприщами и подставленной другой щекой тут совершенно не случайны. Исполнить это действительно очень трудно, и далеко не всегда вообще понятно, как исполнять, но здесь мы видим не столько практическую инструкцию на все случаи жизни, сколько идеал человеческих отношений в Царствии Небесном (ведь вся Нагорная проповедь и говорит о том, что такое это Царствие и как в нем жить).

Да, в этом мире Царствие присутствует порой лишь как горчичное зерно, но Христос доказал не словами, а примером, что исполнение слов о непротивлении злому вполне возможно. На самом деле лучшее толкование на эту заповедь — Голгофа. Христос не сопротивлялся тем, кто хотел Его распять, но Он и прежде креста, и на кресте не соглашался со злом, не потакал ему, не давал ему дороги. И если нужно было умереть, чтобы его остановить, Он был на это готов.

Андрей Десницкий